Святой Патрик, взятие Бастилии и день рождения короля

Национальные праздники ­— важная часть саморепрезентации государства на внутриполитической и международной аренах. Как правило, такие праздники отражают если не национальную идею, то по крайней мере одну из главных составляющих национальной (гражданской) идентичности. Устанавливаемые представителями власти праздники могут стать для населения поводом вспомнить о своей принадлежности к единому территориальному образованию, напомнить о славных победах или об основателях государства. Говоря научным языком, артикуляция того или нарратива в качестве мифа основания находит отражение в том числе и в названии главного государственного праздника.

Идея об исследовании феномена национальных праздников не нова. Некоторые научные статьи и публикации строятся вокруг анализа истории возникновения и развития национальных праздников конкретных стран: России, Турции, Японии и проч.; другие разбирают культурный феномен праздника вообще, пользуясь небольшой выборкой национальных примеров. Наша задача в этой статье — аккумулировать праздники всех государств и очертить некоторые контуры будущих исследований в этой сфере.

Исходя из имеющихся данных, мы можем сделать вывод о превалировании идеи независимости в «праздничных» дискурсах государств. В поисках оснований своей идентичности многие страны пока останавливаются на исторических событиях (от основания государственности до достижения независимости), оставляя за скобками культурные, религиозные или иные основания формирования нации.

Выделение того или иного праздника в качестве государственного — важный индикатор для формирования наших представлений об «официальной» идентичности того или иного государства. А вопрос о действительных исторических основаниях, политической судьбы того или иного праздника, а также отношение обществ к таким памятным датам — предмет другого, более глубокого исследования.

Национальные праздники — важная часть саморепрезентации государства на внутриполитической и международной аренах. Как правило, такие праздники отражают если не национальную идею, то по крайней мере одну из главных составляющих национальной (гражданской) идентичности. Устанавливаемые представителями власти праздники могут стать для населения поводом вспомнить о своей принадлежности к единому территориальному образованию, напомнить о славных победах или об основателях государства. Говоря научным языком, артикуляция того или иного нарратива в качестве мифа основания находит отражение в том числе и в названии главного государственного праздника.

Идея об исследовании феномена национальных праздников не нова. Некоторые научные статьи и публикации строятся вокруг анализа истории возникновения и развития национальных праздников конкретных стран: России [1], Турции [2], Японии [3] и проч.; другие разбирают культурный феномен праздника вообще, пользуясь небольшой выборкой национальных примеров [4]. Наша задача в этой статье — аккумулировать праздники всех государств и очертить некоторые контуры будущих исследований в этой сфере.

193 повода

Дмитрий Попов:
«Война с памятниками» как столкновение исторических нарративов в Латвии

В качестве базы данных государственных праздников мы использовали перечень «Национальные праздники иностранных государств» МИД РФ. Список содержит информацию о праздниках около 170 стран мира; значимость перечня — в перечислении официальных протокольных мероприятий, по поводу которых, очевидно, рассылаются официальные поздравления. Документ не содержит праздников стран, с которыми у России нет дипломатических отношений, а также тех государств, с которыми официальное общение прекращено (данные по этим странам были дособраны автором вручную).

Тематически все официальные государственные праздники можно группировать по трем сюжетам: «день независимости», «день государственности», «день монарха». Еще три сюжета ­— «день освобождения», «день революции» и «день страны» — выделены в отдельные группы в целях отображения иных способов легитимации празднования.

Ожидаемо, самой популярной группой праздников стал «день независимости», празднующийся в 125 государствах. Следом за ним идет «день государственности» (38); в эту группу были включены разнообразные формулировки праздников от «дня государственности» (Сербия, Словения, Хорватия, Черногория, Чехия) до «национального дня» (Багамские острова, Катар, Оман, Румыния, Сейшельские острова) или «дня основания государства» (Буркина-Фасо, Исландия, Китай, КНДР, Лаос, Нигер, ОАЭ, Сан-Марино, Саудовская Аравия, ЦАР, Швейцария). «день монарха» в качестве основной государственной даты празднуется в десяти государствах (Бельгия, Ватикан, Лихтенштейн, Люксембург, Марокко, Монако, Новая Зеландия, Таиланд, Япония).

В отдельные группы мы выделили «день освобождения» (6) в самых различных вариациях (Болгария, Италия, КНДР, Куба, Нидерланды, Руанда) и «день революции» (6: Алжир, Аргентина, Египет, Иран, Монголия, Франция). В интересах каталогизации мы также придумали эвфемизм «день страны» (10), чтобы объединить дни Австралии, Германии (с ее Днем немецкого единства), Испании (с ее Днем испанской нации), Йемена (с Днем Йеменского единства), Канады, Пакистана, Португалии, России, Танзании (с ее Днем Союза) и Чехии (с Днем чешской государственности) в одну группу.

Независимость и освобождение

Понятия «независимость» и «освобождение» — синонимы. Впрочем, акцентуация «освобождения» в названии праздника должна отсылать именно к завоеванию этой самой независимости. Например, официальная формулировка государственного праздника Болгарии — «День освобождения Болгарии от османского ига»; памятная дата отсылает к годовщине подписания Сан-Стефанского мира 3 марта 1878 г. (по новому стилю), завершившего очередную русско-турецкую войну и официально закрепившего независимый статус Болгарского государства. Сюжет об освобождении — важная часть идентичности современных болгар; символическое добавление к этому — поминание имени императора Александра II на православных литургиях. Впрочем, Греция, так же отвоевавшая свою независимость от Османской империи, празднует все же «день независимости».

Другие «освобождения» связаны совсем с иными историческими контекстами. Италия празднует освобождение от фашизма и нацистской оккупации, отсылая к дате начала общенационального восстания сил Сопротивления 25 апреля 1945 г. Со Второй мировой войной связан и День освобождения Нидерландов от нацистской оккупации (5 мая 1945 г.), и День освобождения Кореи от японского колониального господства, празднуемый в КНДР 15 августа (в Южной Корее этот праздник называется Днем возрождения). На Кубе День освобождения имеет второе название — «Триумф революции»; праздник приурочен к годовщине окончания революционной войны, празднуемой 1 января. Для Руанды День освобождения связан с взятием столицы Кигали Руандийским патриотическим фронтом (4 июля), покончившим с геноцидом народа тутси.

Как правило, «день независимости» связан с прекращением периода колониальной зависимости (и это характерно как для стран Африки, Латинской Америки, Юго-Восточной Азии или Океании, так и США). В некоторых странах бывшего СССР, впрочем, существуют два праздника, связанных с независимостью: первый отсылает к образованию независимого государства по итогам распада Российской Империи, второй — к «восстановлению» независимости уже в связи с распадом Советского Союза. Такая картина мира характерна для Грузии, Латвии, Литвы и Эстонии.

Монарх, государственность и революция

Даниил Растегаев:
Тенёты и тени: сербская политика памяти о Второй мировой войне

Государства по-разному могут оценивать источники собственной легитимности и, как следствие, по-разному формулировать свои «праздничные» нарративы. Так, с небольшими допущениями и обобщениями, таких источников легитимности (опираясь исключительно на «праздничную» фактуру и оставляя за скобками нарратив «независимости») три: власть монарха, авторитет институтов (конституция, республика или просто «государственность») или революция.

В современном мире сохранилось не так много монархий; не все из них, впрочем, отмечают в качестве главного государственного праздника день рождения или годовщину интронизации монарха. День рождения действующего наследного правителя отмечается только в Люксембурге, Лихтенштейне, Таиланде и Японии. В Новой Зеландии отмечается день рождения действующего монарха Соединенного Королевства (и по совместительству главы британского Содружества наций); в самой Великобритании и Северной Ирландии, впрочем, день рождения Карла III не является выходным днем. Во всех регионах (кроме Квебека) Канады отмечается день рождения королевы Виктории — в дань памяти монарху, сделавшего Канаду доминионом (по сути, практически независимым государством). В других монархиях праздники имеют иные формулировки: в Монако — «День князя», в Марокко — «День трона», в Ватикане — «День интронизации папы римского Франциска», а в Бельгии — «День принесения королем Леопольдом I присяги на верность конституции».

Отсылка к конституции в формулировке национального праздника характерна для Андорры, Дании, Маршалловых островов, Норвегии, Словакии и Тонга. «День республики» отмечают в Азербайджане, Гайане, Индии, Италии (наряду с «Днем освобождения»), Казахстане и Турции. Часть стран отсылает свой праздник к формированию или провозглашению действующего варианта государственности: так, «День провозглашения / основания Республики» празднуют Исландия, Сан-Марино, ЦАР, Лаос, Буркина-Фасо и Нигер, «День основания конфедерации» — в Швейцарии, «День провозглашения королевства» — в Саудовской Аравии, «День основания государства» — в Южной Корее и КНДР, просто «День образования» — в ОАЭ. Остальные страны в этой группе празднуют абстрактные «Национальный день» или «День государственности».

Революционная легитимация, очевидно, остается в тех странах, которые строят свою идентичность вокруг победы некоторых «народных» сил в ходе революционной борьбы. Старейший праздник в этой череде — французский «День взятия Бастилии» (официальное название — «Национальный праздник»); празднование этой даты началось спустя год после памятного события, 14 июля 1790 г., и после долгого перерыва возобновилось в 1880 г. Другой хрестоматийный пример — «День исламской революции», отмечаемый в Иране 11 февраля. «Праздник годовщины Майской революции» в Аргентине отсылает к событиям свержения вице-короля 1810 года. Алжирский «День революции» приурочен к началу вооруженной борьбы против французского колониализма. Другие «революционные» даты отсылают к социализму — такие праздники отмечаются в Египте и Монголии.

Страны и их покровители

«Дни стран», как мы их называем в рамках статьи, иногда говорят о том, что какой-то конкретной институциональной или идеологической идентичности в странах не сложилось. Впрочем, ряд примеров опровергает наш исходный тезис. «День испанской нации» (12 октября) отмечается в честь годовщины открытия Америки Христофором Колумбом. «День Камоэнса, Португалии и португальских сообществ» (10 июня) празднуют в годовщину смерти великого португальского поэта Луиса Камоэнса, ставшего символом португальской нации. «День чешской государственности» (28 сентября) соответствует «Дню святого Вацлава» — средневекового чешского князя и покровителя страны. Все эти праздники были установлены гораздо позднее тех событий, к которым они отсылают; это попытка «удревнить» государственную традицию, придать ей легитимность авторитетом традиции, «возраста». В этой же традиции существует и «День Австралии», отсылающий к годовщине прибытия Первого флота Великобритании в Сидней-Коув (и по совместительству провозглашением британского суверенитета над уже бывшей Новой Голландией).

Другие «дни стран» отсылают к формированию действующего государства. «День немецкого единства» отсылает к объединению ГДР и ФРГ, «День Пакистана» — к годовщине провозглашения Исламской Республики, «День союза» в Танзании — к объединению Танганьики и Занзибара в федерацию, в Йемене — к объединению Северного и Южного Йемена. Стоит упомянуть в этом ряду и «День Канады», приуроченный к годовщине объявления страны британским доминионом.

Впрочем, незадействованными в нашей классификации остались праздники более 10 стран. Это, например, «День флага» (Албания, Швеция), «День принятия Федерального конституционного закона о постоянном нейтралитете» (Австрия). «День победы демократических сил» в Эфиопии отсылает к окончанию кровопролитной гражданской войны, «День эвакуации» в Сирии — к окончанию вывода из страны колониальных войск, а «День свободы» в ЮАР — к окончанию режима апартеида. В Андорре, Венгрии и Ирландии дни национальных покровителей носят их же имена: «День Богородицы Меритчельской», «День Святого Иштвана» и «День Святого Патрика» соответственно.

Государство — это праздник: вместо выводов

Даниил Растегаев:
Круглый стол РСМД и ИНИОН РАН «Историческая политика в современных международных отношениях». Тезисы и видео

Наш импровизированный каталог государственных праздников имеет некоторые ограничения. Во-первых, мы проанализировали только протокольные мероприятия (и только с точки зрения МИД России); в странах мира существует огромное разнообразие официальных праздников — от исторических до религиозных, которое пока остается вне поля нашего зрения. Во-вторых, наша типологизация (как и любая другая) довольно условна — за различными названиями праздников скрывается множество сходств, и подавляющее число таких дат посвящено либо достижению независимости, либо ее вековой традиции. Подход с анализом конкретных стран (или их групп), а также выделение общих культурологических черт праздников пока остается в приоритете.

Тем не менее наш интегративный подход тоже имеет ряд перспектив. «Горизонтальное» развитие предполагает аккумулирование баз данных всех законодательно закрепленных праздников, «вертикальное» — их более детальную каталогизацию, выделение общего и специального по многим другим критериям (а не только по семантическим сходствам формулировок).

Исходя из имеющихся данных, мы можем сделать вывод о превалировании идеи независимости в «праздничных» дискурсах государств. В поисках оснований своей идентичности многие страны пока останавливаются на исторических событиях (от основания государственности до достижения независимости), оставляя за скобками культурные, религиозные или иные основания формирования нации.

И переподтвердим один из наших исходных тезисов. Выделение того или иного праздника в качестве государственного — важный индикатор для формирования наших представлений об «официальной» идентичности того или иного государства. А вопрос о действительных исторических основаниях, политической судьбы того или иного праздника, а также отношение обществ к таким памятным датам — предмет другого, более глубокого исследования.

1. Попова В.Н. Праздник как форма культурной памяти (государственные праздники России XX-начала XXI вв.): специальность 24.00.01 "Теория и история культуры": дисс. на соискание ученой степени кандидата культурологии – Екатеринбург, 2011. – 132 с.

2. Yilmaz H. Celebrating National Holidays // Becoming Turkish: Nationalist Reforms and Cultural Negotiations in Early Republican Turkey 1923-1945. – 2013. – P. 179–219.

3. Bunce W.K. National Holidays // Contemporary Religions in Japan. – 1966. – Vol. 7. – No. 2. – P. 154–165.

4. Ефремова В.Н. Государственные праздники как идеологическая конструкция // Политическая наука. – 2013. – №. 4. – С. 227-236.
Etzioni A. Toward a theory of public ritual // Sociological Theory. – 2000. – Vol. 18. – No. 1. – P. 44–59.